Мы можем выработать новые и общие ценности…”
. Комиссия по межнациональным отношениям и свободе совести провела пленарное заседания ОП КБР на тему: “Становление и развитие гражданского общества – путь к социальной стабильности.
За два года мы с этой проблематикой объездили все районы республики, общаясь с широким кругом наших сограждан. Проводились” круглые столы”,конференции, на которых заинтересованно выступали представители практически всех слоев общества. Не было только “силовиков”, и это жаль, потому что очень многие хотели напрямую задать им вопросы, касающиеся проводимых время от времени спецоперации. Вполне вероятно, что такой открытый разговор мог бы снять напряжение, касающееся соблюдения прав человека,и дать импульс к большей открытости и доверию к власти вообще.
Наши наблюдения и результаты российских социологических исследований практически совпали,а именно: остающаяся живучей надежда на помощь государства и его, государства, опека населения практически на корню убивает ростки гражданского общества, а спящее гражданское общество, в свою очередь, есть плодородная почва для взращивания бюрократизма и авторитаризма. Таким образом, нравится нам это или нет, но государство остается почти единственной силой ,способной обеспечить выживание общества как такового.
Логичным шагом в изучении темы стал разговор с Замиром Ауесовичем Шогеновым,кандидатом социологических наук, доцентом, академиком Международной академии социальной работы и Международной академии образования.
– Замир Ауесович, какого из многих определений гражданского общества Вы придерживаетесь?
– Общебытового и всем понятного, а именно, что гражданское общество есть взаимодействие гражданского населения со структурами власти. Но это взаимодействие имеет место в том случае, когда высок авторитет власти, когда жизненный уровень и самодостаточность населения позволяет сначала доверять, а уж потом и сотрудничать с властями. На сегодня мы желаемое выдаем за действительное, говорить о гражданском обществе, как нашей реальности, еще очень преждевременно.
– Вы правы, но хотелось бы услышать и аргументы.
– Давайте посмотрим,какова политическая структура страны? Есть многопартийность. Вроде бы и демократично, и современно. Есть плюрализм, свобода слова, свобода печати. Простите, может, я консерватор, но демократия такая, какая есть власть. Я возвращаюсь к Ленину, который сейчас немоден, но демократия- это классовое понятие. Не верю, что есть демократия для всех. Возьмите Европу,Америку,Азию. Там у каждого по- своему все организовано. Но свободы слова и свободы печати и там нет, а есть политические лозунги и красивая работа над восприятием народных масс. Частные телеканалы и частные СМИ, заказные публикации предполагают, что им платят за то, что нужно плательщику.Возьмите нашу гласность периода перестройки, она ведь была смехотворной в плане раскрытия собственно информации, в том числе секретной. Это было голое обсуждение, разброс мнений,который мало что дал обществу позитивного, зато на основании многих социологических исследований доказано, что эта самая, подчеркиваю, голая гласность отбросила население от власти, от доверия к самой власти.
– Да, тогда много обличали, развенчивали и растаптывали, и мало прислушивались к народной душе.
– Вот, возьмите хотя бы Крым. “Мы ждали 23 года возвращения в Россию”,- эта эмоция крымчан искренняя, они на самом деле при разделе СССР( по данным соц. опросов) не хотели быть Украиной, только кто у них спросил? И это великое счастье, что был референдум и что без выстрелов они присоединились к Российской Федерации.
На самом же деле в процессе развала Союза не было аналитики, не было диагностики. Мы все побежали методом проб и ошибок творить историю, справедливое общество. Побежали по национальным квартирам, и самое обидное, вроде никто на нас не нападал, но мы все время воевали, переживали. А самое не укладывающееся в голове, да и в сердце, – это сегодняшняя воюющая и разрушающаяся Украина.
– Вернемся к гражданскому обществу.
– Что это такое? Мы имеем сегодня множество общественных структур, начиная от сельского поселения до Общественной Палаты КБР. Мы очень хотим, чтобы они между собой сотрудничали и с властью, разумеется.Мы хотим выстроить определенную политику и получить работающими определенные ценности этого взаимодействия. Давайте посмотрим, как на уровне общественного сознания сельского населения или целого муниципального образования воспринимаются разговоры о гражданском обществе или деятельность неких общественных организаций? По моим профессиональным наблюдениям все это понимается ими как поддержка нынешней власти. Почему так? Потому что власть до народных низов не доходит.
Такое вот общественное мнение должен принять во внимание каждый, кто занимается общественными делами. Другое дело,почему это так? Это совсем просто. Раньше мы жили под влиянием одной партии, где все пространство было идеологически выверено. И мы верили, что народ и партия едины, и все наши достижения были общими.
– А потом от привычного коллективизма мы стремительно откатились к индивидуализму, и если молодежь это устраивает, то более старшие поколения не могут комфортно встроиться в мир чистогана…
– И это тоже работающий фактор. Мы были как бы единым целым, а гражданское общество ведь есть симбиоз разношерстных, по сути, сообществ: и “левые”, и “правые”, и “зеленые”…И все вместе должны сосуществовать! Конечно, есть властная “Единая Россия” и еще три- четыре популярных партий. Самое удивительное, что в процессе нынешнего формирования гражданского общества они все говорят о согласовании интересов, но не имеют между собой заметного единства и эффективного взаимодействия. Могу привести в пример ” Народный фронт” . Во время выборов Президента РФ это было оперативное звено, мобильное,и оно было направлено, чтобы заработало гражданское общество. Сегодня это серьезной стыковочный пункт между общественниками и президентской администрацией. И я пока не ощущаю взаимодействия ” Народного фронта”, Думы, Совета Федерации, а ведь все они есть представители народа.
Убежден, что каждая партия хочет иметь свою систему взаимосвязи и влияния на население. Возникает вопрос: “Неужели на каждом выборном этапе мы будем строить свое гражданское общество?Абсурд,скажете вы, ведь это противоречит самому его определению. Поэтому делаю вывод, что мы сейчас не столько, может быть, можем построить гражданское общество, сколько выработать новые и общие ценности. Какие? Доверие к партиям, к структурам власти, к самой политической системе страны, к Президенту, наконец.
– Вас часто привлекают к разного рода социологическим опросам, особенно в периоды выборов.И Вы владеете анализом ситуации не только в целом по республике, но по районам и селам.Насколько там доверяют властным структурам?
– Практически 60-70 процентов населения районов доверяют Главе республики,остальные же структуры власти получают от 25-до 30 процентов доверия. Видите ли, оценочная надежда есть и она будто бы раскладывается на всех,но реальной видится их надежда на Первое лицо. Это называется ручным управлением. Здесь в чем плюс? Первый может что- то оперативно решить, профинансировать, но понятно же, что это есть технология латания дыр. А проблемы остаются из- за отсутствия системного подхода. Поэтому слабо верится, что в такой ситуации формируются надежные элементы взаимодействия населения с властными структурами.Ну нет этого, а есть апатия,когда люди никому не верят.
– Ситуация с апатией подтверждается и недавним росссийским опросом “Левада -центр” и фондом “Общественное мнение”. .85 процентов опрошенных заявили, что не могут влиять на решения власти; готовы более активно участвовать в политике 2 процента, а 17 процентов могли бы в какой- то мере активизироваться на общественной сцене.Зато 75 процентов, то есть три четверти опрошенных признались, что не готовы к подобной активности.Что мы имеем в результате? Низкую способность к самоорганизации, а это, самоорганизация, и есть краеугольный камень гражданского общества.
– Такова реальность. Мы ведь давно перестали воспитывать подрастающие поколения в том смысле, как это понималось раньше. Произошел разрыв преемственности, и мы готовим к жизни исключительно потребителей.Безусловно, власть владеет такой информацией. Что может предложить социология? Прежде всего надо договориться о четких формулировках проблемы. Любой.Нас волнуют протестные настроения? Но как они формулируются? В рамках борьбы с экстремизмом и терроризмом. А я все время говорю, что это следствие. Надо же понять, в чем причины, истоки этих вещей? Все готовы бороться с той же наркоманией,но кто расскажет нам, в какой момент мы теряем детей и что мы сделали, чтобы профилактика сработала раньше, чем укол наркоторговца? Социология готова исследовать эту логическую цепочку: от разногласия, противоречия, противостояния, агрессии до конфликта в целом. Но должен быть заказ от тех, кого это беспокоит и кто готов прислушаться к нашим выводам.
– Население в большинстве своем терпеливо ждет,когда что- то реально изменится. Ждет ,по привычке , от власти,не особо рассчитывая на общественные организации и не исследуя возможности местного самоуправления, не вникая, что оно может помочь им менять жизнь к лучшему. Потому что знают мизерность местных бюджетов.
– С позиций моих наблюдений, сделанных во время разного рода выборов, самые открытые для исследований люди живут в Терском районе, в Зольском и Урванском – осторожничающие, недоверчивые и апатичные – в Эльбрусском, а более прагматичные, резко формулирующие свои позиции- в Баксанском районе. Но что такое апатичность? Это понятное недоверие к власти, годами не решающей жизненно важных проблем района, главной из которых является высокая безработица. Недоверие к власти еще не означает, что те же эльбрусцы ее отрицают. Просто они ждут реального диалога с властью и какого- то решения. В таких вопросах и власть, и общество должны быть очень точными. Возьмем другой пример. Вот Дыгулубгей вошел в состав Баксана, но это не одно и тоже.В Дыгулубгее сложилось свое определенное сознание, а в Баксане – свое.В Исламее- третье, хотя все они входят в один район. И власть должна,как и общество, с этим считаться, подходить индивидуально к каждому, а не с общим клише.
Еще очень важным является исследование населенных пунктов, где рядом живут люди разных национальностей, но не всегда ученые проявляют к ним интерес. А ведь там происходят интересные вещи. Балкарцы и кабардинцы породнились, у них похожие обычаи, традиции, общие ритуалы. Если бы мы смогли наладить ежегодный мониторинг настроений и ожиданий населения,то получили бы в динамике удивительные вещи, которые позволили бы более уверенно взглянуть на развитие тех же межнациональных отношений.
– Нельзя не заметить, что Вы разделяете понятия Россия и Российская Федерация.
– Да, здесь есть своя тонкость.Это связано с возвращением к своим истокам каждого из народов, живущего в бывшем Союзе. Я не отрицаю разумность такого внимания к собственным обычаям и традициям. Но у меня есть вопрос: это вынужденное или осознанное возвращение? Пока не знаю. Но вижу, что власть воспринимает это с опаской.По данным соц. опросов, проведенных кандидатом социологических наук,доцентом Фатимой Шогеновой,сегодня почти половина молодежи идентифицирует себя с Кабардино- Балкарией,как Родиной, и только во вторую очередь с Россией. Да, есть всплеск российского патриотизма на фоне украинских событий,но все- таки половина молодых людей демонстрирует индивидуалистическое мышление, заявляя, что в своих действиях и поступках руководствуется собственными интересами и принципами.Конечно, это не отличается от общей тенденции на всем постсоветском пространстве. Не получая ожидаемой реализации в обществе и руководствуясь сложившимися традициями, более 80 процентов нашей молодежи на первый план ставит такие базовые ценности, как семья, родные и близкие.Но есть и настораживающий момент,который заключается в том, что только 38 процентов опрошенных руководствуются законами и нормами общества. А это значит, что отсутствует четкая доминанта права и закона.
– То есть мы имеем размытость понятий о жизни общества у значительного числа молодых людей, о том, что демократии складываются, когда есть национальное единство и верховенство закона над властью.
-Именно. И в этих условиях нескончаемые реформы образования отдаляют учителя от ученика, внедряя самостоятельную образовательную работу обучающихся. Я вижу в этом величайший методологический просчет,просто не сможет юный человек , ведомый виртуальными ценностями, нормально воспринимать окружающий мир. Не будет эта схема работать, если удалить из нее направляющего субъекта- учителя. Лично для меня учителя школы до сих пор боги, я их любил, им подражал,до сих пор помню почерк, походку, улыбку, хотя некоторых уже нет с нами.
– Многое идет сверху. Попытки построения гражданского общества – в том числе. Это можно объяснить и нашей общей историей, и непоследовательностью власти и недействующими законами, и…
– Есть много слов, но мы не изучаем ситуацию внизу, в народной
среде. А народ – он ведь все видит и чувствует. Когда явятся условия его самодостаточности, о чем мы говорили вначале,проявится в полной мере и критичность народа к самому себе и желание сотрудничать с властью. Уже сегодня мы видим, что в своих проблемах та же молодежь самокритично винит себя( это 41,4 опрошенных), хотя большая ее часть, а именно 67,4 процента всю вину возлагает на общество и власть, т.е. на всю систему общественно- государственного устройства.
Как гражданина и социолога меня радует, что в молодежной среде КБР нет какой-либо ожесточенности или агрессивной установки на антиобщественное поведение.Протестный потенциал тоже есть, но он не носит массового характера. Поэтому с молодежью не следует заигрывать, а планомерно и системно работать, образовывая и просвещая, учитывая ее потребности и интересы.
Гражданское общество тоже не одним днем строится. –
– Спасибо за откровенность.
Беседовала Мария Котлярова, член ОП КБР.